«Вот, кажется, мы и на месте!» Как попасть в осознанное сновидение
Мэри Арнольд-Форстер была опытной зрительницей ночных кошмаров. И именно поэтому она научилась осознанным сновидениям — чтобы пресекать страхи. И стала ученой — чтобы объяснить свой прогресс другим.
Хорошо, когда ученый не витает в облаках и не оторван от предмета своих исследований. В этом смысле исследовательнице репрезентаций сна в науке и культуре Элис Вернон повезло — ее с детства преследуют зловещие галлюцинации, страшные сны и эпизоды лунатизма. Это ее и подтолкнуло изучить, как всевозможные парасомнии, то есть расстройства сна, осмысляли и пытались лечить на протяжении истории. Публикуем фрагмент из ее книги «Ночные кошмары: Нарушения сна и как мы с ними живем наяву», вышедшей в издательстве «Альпина нон-фикшн».
В отличие от других расстройств сна, осознанные сновидения, как правило, нравятся людям, которые порой даже активно стараются их вызвать. Есть множество причин, по которым люди хотят развить в себе способность к осознанным сновидениям. Как мы увидим в этой главе, база фактических данных о преимуществах, которые дает способность управлять сновидениями, растет. В числе таких преимуществ новые методы терапии, отработка моторных навыков, повышение творческого потенциала и ощущение духовного просветления. Это состояние описывают уже много веков, однако людям, ни разу в жизни его не испытавшим, трудно принять, что осознанные сновидения существуют. Но с появлением технологии, позволяющей наблюдать за мозговыми волнами во время сна, нейробиологи доказали это.
Осознанный сон, и особенно открываемые им возможности для творчества и ощущение свободы, культивируется в буддийской медитативной практике и индуистской йоге со времен раннего Средневековья. Его часто обсуждают в контексте духовного совершенствования или как сверхъестественную силу, а также как физиологический феномен.
Общим для обеих теорий является то, что погружаться в осознанные сны можно научиться.
В начале 1980‑х гг. в западной психологии и нейробиологии вновь возник живой интерес к осознанным сновидениям как к навыку, который можно отработать, или как к форме ментальных упражнений. В авангарде этой волны исследований был американский психофизиолог Стивен Лаберж, на которого произвел впечатление эксперимент, проведенный в 1975 г. Китом Хирном и опубликованный в журнале Общества психических исследований.
Хирн хотел узнать, могут ли те, кто регулярно видит осознанные сны, управлять во время этого быстрыми движениями глазных яблок и таким образом передавать сигналы наблюдающим за экспериментом. При параличе сна мы обычно не выполняем те действия, которые видим во сне, но наши глаза все равно следуют за тем, на что мы во сне смотрим.
В 1980‑х гг. Лаберж, занимаясь докторской диссертацией, доработал эксперимент Хирна: он попросил группу опытных и надежных осознанных сновидцев совершить глазами определенную последовательность движений, как только они поймут, что видят сон. Эту последовательность нельзя было спутать с непредсказуемыми движениями глазных яблок в фазе быстрого сна. Затем он наблюдал, как спящие передавали глазами сигнал о том, что они видят сон и осознают это.
Эксперимент не только помог доказать реальность осознанных снов, но и позволил предположить, что осознанные сновидцы способны во сне управлять своей мышечной деятельностью.
В 1985 г. для широкого круга читателей Лаберж написал книгу «Осознанное сновидение». В том же году он разработал экспериментальный образец устройства, которое должно было вызывать осознанные сновидения с помощью электроники. Устройство было похоже на маску, которая во время фазы быстрого сна воздействовала короткими вспышками на глаза спящего. В теории эти вспышки в той или иной форме должны были включаться в сновидение, чтобы спящий распознал сигналы и пришел в сознание.
В 1995 г. после тестирования прототипа на группе из 14 человек Лаберж и соавтор исследования Линн Левитан выяснили, что 11 из них во время сна в маске видели осознанные сновидения. Испытания включали две ситуации: в некоторые из ночей участники надевали выключенное устройство, а в другие ночи получали световые сигналы от аппарата во время фазы быстрого сна.
Если брать весь период исследования, участники сообщали об осознанных снах в те ночи, когда функция светового сигнала устройства была включена, в 15 раз чаще по сравнению с теми ночами, когда эта функция не работала.
Но, как объясняет Лаберж, «вряд ли будет разработано устройство, с которым вы точно будете видеть осознанные сны, — нужно и самому приложить некоторые усилия». Иными словами, для того чтобы подобное устройство успешно работало, вы должны продемонстрировать умение распознавать, когда вы находитесь в состоянии сна. Далее в этой главе мы рассмотрим ряд более современных технологий, предназначенных для воздействия на осознанные сновидения и погружения в них.
Благодаря трудам Лабержа способность человека к осознанному сновидению была доказана научно, однако рассказы об этом феномене доходят до нас из глубины веков.
К примеру, есть любопытное свидетельство об осознанном сновидении, датируемое 1740 г. Воспроизведенное в книге Фрэнка Сифилда «Литература и интересные факты о сновидениях» (The Literature and Curiosity of Dreams, 1869), оно представляет собой выдержку из письма «выдающегося духовного лица», опубликованного в журнале The Scot’s Magazine в 1763 г.
Неназванный человек пишет Эндрю Бакстеру, автору книги «Исследование природы человеческой души» (An Enquiry into the Nature of the Human Soul, 1730), о странных переживаниях, которые испытал во сне. «Меня часто мучают страшные сны», — пишет он.
Из-за этих кошмаров у него «выработалась своего рода привычка размышлять о том, что со мной происходит, бодрствую ли я или сплю». Осознав это, человек становится «безразличным» к сновидению. Оно больше не пугает.
Он понимает, что вещи, которых он боится во сне, не причинят ему вреда и что он может по своему выбору смотреть сон дальше или остановить его и проснуться. «Это, скажете вы, поразительно», — говорит автор письма Бакстеру. Ответа Бакстера у нас нет, и мы можем только догадываться, что он думал по этому поводу.
Также в сокровищнице осознанных сновидений Сифилда есть интересная и довольно забавная статья анонимного автора из журнала Дублинского университета за 1836 г. В ней подробно описан единственный пережитый автором случай осознанного сновидения.
«Вот, кажется, мы и на месте!» — воскликнули мы. Улицы вокруг благоухают жизнью, твердая земля отзывается гулким стуком под нашими сапогами… солнце на небесах светит ясным шафрановым светом… и все это фикция, ибо в эту минуту мы дома, в собственной спальне, за тысячу миль оттуда. Что помешает нам уничтожить этот гордый город одним выдохом, если мы захотим?
Это описание напоминает мне о бесчисленных случаях, когда я во сне оглядывалась по сторонам, совершенно обескураженная мыслью, что эта яркая реальность смоделирована у меня голове. Интересно также, что среди первых реакций автора присутствует желание все разрушить. Чувство всевластия, которое дает осознанное сновидение, заманчиво.
Но в этих переживаниях есть и что-то детское. У меня остались теплые воспоминания о том, как в детстве я строила из лего замысловатые дома, которые потом с восторгом рушила пластмассовым динозавром. Осознанные сновидения иногда могут вызывать похожие чувства. В конце статьи автор, к моему большому удовольствию, предложил Роберту Макнишу опубликовать его историю в следующем издании «Философии сна» «за ничтожное вознаграждение». Надеюсь, он согласился бы и на упоминание в моей книге.
Термин «осознанный сон», по-видимому, появился в 1913 г. Фредерик ван Эден в своем эссе «Изучение сновидений», написанном для Общества психических исследований, обратился к «поэтической функции» сновидений.
Разделив сны на типы, такие как «обычные сны», «патологические сны» и «неправильное пробуждение», он перечислил их причины, частоту и последствия. В этом списке есть и «осознанное сновидение», которое ван Эден описал как «весьма приятное» и «очень полезное, иногда предвещающее».
Далее ван Эден подробно объяснил, что он имел в виду под этим особым типом сновидений. Если сновидения подразумевают некий отрыв от нашего обычного бодрствующего «я», то, как утверждал ван Эден, осознанное сновидение реинтегрирует эти отдельные части нашей жизни.
Он описал ощущение двойственной памяти, ощущение бодрствующего разума, обитающего в «сновидящем теле». Один из моментов, непостижимых для меня при осознанных сновидениях, — это чувство присутствия в двух местах одновременно.
Как писал ван Эден, «в осознанном сне я вижу голубое небо так же отчетливо, так же ярко, так же осмысленно, как сейчас вижу эту бумагу».
Понятие «сновидящее тело» было расширено до псевдонаучного Сильваном Мульдоном, американским эзотериком XX в., который проявлял живой интерес к идеям астральной проекции. В его книге «Проекция астрального тела» (The Projection of the Astral Body, 1929) зарождающиеся теории осознанных сновидений объединены с идеей о том, что «я» во сне может выходить за пределы тела. О сновидящем теле Мульдон пишет, что оно «есть не более и не менее чем астральное тело в частично сознательном состоянии». Цель осознанных сновидений, по мнению Мульдона, заключается в попытке вытеснить сновидящее тело из физического.
Еще до появления ключевого труда Лабержа собственные инновационные эксперименты в области осознанных сновидений проводила Мэри Арнольд-Форстер. Кульминацией этой работы стала ее книга «Исследования мира сновидений» (Studies in Dreams), опубликованная в 1921 г.
В ней Арнольд-Форстер рассматривает различные аспекты сновидений, критически анализирует идеи Фрейда относительно их толкования и обсуждает военные образы, которые со времен Первой мировой войны все еще появлялись в снах людей. Что же касается осознанных сновидений, то эта женщина опередила свою эпоху: они стали предметом широкой дискуссии лишь несколько десятилетий назад, в последнее время — благодаря фильму Кристофера Нолана «Начало» (2010).
Арнольд-Форстер подвергла глубокому анализу собственные осознанные сновидения, говоря о них как о само собой разумеющемся факте и не пытаясь настаивать, что это происходило на самом деле. Это то, что ей снилось, и это было реальностью для нее. Она писала:
Когда в давние времена горе или ужас во сне становились невыносимыми, в моем спящем сознании мелькала мысль: «Это всего лишь сон; стоит проснуться, и все закончится, все снова будет хорошо». Обладай мы умением осознавать этот факт, как только начинаются дурные сны, мы перестали бы их бояться, ведь в таком случае путь для отступления был бы всегда открыт.
Поэтому я попробовала повторять себе эту формулу периодически в течение дня и перед отходом ко сну, каждый раз произнося одни и те же слова: «Помни, это сон. Ты не должна дальше смотреть сон», пока внушение, которое я хотела закрепить в сновидящем сознании, не стало более отчетливым и сильным, чем воздействие любого сна; так что, когда плохой сон начинает меня беспокоить, сразу же автоматически появляется часто повторяемая подсказка: «Ты знаешь, что это сон; ты не должна дальше смотреть сон — тебе нужно проснуться».
Когда я только освоила эту уловку, некоторое время я просыпалась сразу же после ее применения; теперь, озвучив формулу, я больше не пробуждаюсь, хотя и могу это сделать, однако первоначальный страшный сон всегда прекращается. Его будто «выключают» и вместо него без перерыва показывают продолжение, но уже лишенное тревожного элемента.
На всех этапах своего исследования осознанных сновидений Арнольд-Форстер возвращалась к мысли о том, что это «хитрость, которой можно научиться». Лаберж в своей работе подчеркивал, что частоту и продолжительность осознанных сновидений можно увеличить, и интересно, что предвестником этой идеи стала Арнольд-Форстер.
Она не была первой, кто определил, что осознанные сны — это навык, который можно отработать: во многих культурах и религиях, от культуры майя и коренных американцев до древнекитайской, к осознанным сновидениям прибегали в религиозных обрядах инициации. И все же Арнольд-Форстер одной из первых использовала осознанные сновидения по причинам личным, более светским.
Она четко указала, для чего нужны осознанные сновидения: чтобы избавиться от кошмаров.
Особенно актуально ее заявление, что «в раннем детстве большинство из нас можно легко обучить простым методам управления [снами]». Описанные ею методы — это то, что сейчас называют «тестами на реальность»: не отнимающие много времени действия или фразы, повторяемые в течение дня, которые призваны заставить вас усомниться в реальности происходящего. Если практиковать их достаточно долго, то, как предполагается, во сне вы тоже будете сомневаться в реальности происходящего, и это подтолкнет вас к осознанности. Далее мы это еще обсудим.
Арнольд-Форстер выработала привычку периодически, даже в период бодрствования, напоминать себе, что она видит сон и должна проснуться. Эта мантра всплывала в ее памяти во время кошмарного сна и успешно вытаскивала из него. Если бы мы все так делали, говорит Арнольд-Форстер, мы могли бы пресекать плохие сны — и связанные с ними неприятные переживания — еще до того, как они начнутся.
Вспоминая, сколько времени у меня ушло на преодоление детского страха темноты после кошмара об инопланетянине, я задаюсь вопросом: восстановилась бы я быстрее, если бы нам больше рассказывали о снах? Умей я погружаться в осознанное сновидение до начала плохих снов, я сделала бы так, чтобы пришельцев сожрал тираннозавр.
Лаберж был заинтересован главным образом в том, чтобы доказать существование осознанных сновидений и использовать их в качестве инструмента для духовных исследований. Сейчас осознанные сновидения начинают рассматривать как форму терапии, что Арнольд-Форстер, наверное, поддержала бы.
Исследования проводятся с участием пациентов, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством, в частности солдат и ветеранов, чтобы выяснить, как можно избавить их от ночных кошмаров с помощью методов индукции осознанного сна. Суть метода, известного под названием «репетиция мысленных образов» (РМО), заключается в том, что пациенты активно работают со своими ночными кошмарами в течение дня, параллельно применяя технику индукции осознанного сна, которая лучше всего им подходит. Мы еще поговорим об этих методах чуть позже. Вместо того чтобы игнорировать последствия своих регулярно повторяющихся травмирующих снов, пациенты преобразовывают их в текстовый вид, пытаются самостоятельно анализировать и определять признаки обычных сновидений.
Иногда участников просят представить иную концовку таких снов: вместо ужасной кульминации в «отредактированных» пациентами снах взрывное устройство извергает зефир или машина за секунду до столкновения с деревом взмывает в воздух.
В исследовании, проведенном в 2016 г. под руководством Герлинде Харб, ученые протестировали метод мысленной репетиции на военнослужащих, страдавших посттравматическим стрессовым расстройством после участия в операциях США на Ближнем Востоке в период с 2001 по 2014 г. Солдаты сообщали о регулярных ночных кошмарах, которые продолжали мучить их и днем. После того как ученые предложили им выработать привычку «редактировать» свои кошмары, выяснилось кое-что интересное.
Хотя частота ночных кошмаров не снизилась, бойцы обнаружили, что стали меньше от них страдать, поскольку теперь могли влиять на направление сна и гораздо чаще, чем до испытания, менять его сценарий. Иными словами, репетиция мысленных образов вернула ощущение самоконтроля в тот аспект их жизни, который они раньше, как считалось, не могли контролировать.
После исследования Харб метод РМО стали изучать дальше. В 2019 г. британские ученые под руководством Джастина Хэвенса сообщили о программе рескриптинга кошмаров, в которой приняли участие 92 ветерана боевых действий. Одна группа участников прошла обучение методу репетиции мысленных образов, а другой дали рекомендации, касающиеся «гигиены сна» (соблюдение режима сна, ограничение времени просмотра гаджетов перед сном).
До начала занятий ночные кошмары участников оценивались по различным шкалам. Через месяц после участия в программе РМО или обучения гигиене сна провели повторную их оценку.
В подтверждение данных исследования Харб группа Хэвенса обнаружила клинически значимое снижение тяжести кошмаров у тех, кто проходил терапию методом мысленной репетиции.
В группе гигиены сна изменения оказались минимальными. Более того, 76% участников группы РМО в своих комментариях сообщили, что у них есть идеи, как они будут дальше применять техники рескриптинга.
Эти эксперименты интересны тем, что для улучшения состояния пациентов исследователи используют творчество — в частности, литературное. На протяжении всей книги мы рассматривали взаимосвязь между литературой и сном, однако в большинстве случаев это касалось использования письменной речи, для того чтобы попытаться передать не поддающиеся описанию аспекты снов и галлюцинаций. Действительно, как мы видели в последней главе, вредное влияние литературы на наши сны когда-то было предметом дискуссий. Однако в данном случае письменная речь используется для того, чтобы изменить жизнь человека в сновидениях к лучшему, а научившись управлять сюжетами снов, можно улучшить свое здоровье.
Расскажите друзьям
