Невзаимная любовь: что с ней делать, чтобы поменьше страдать?

Всякий, кто хоть раз испытывал безответную любовь, знает, что жить без какой-либо надежды на близость с возлюбленным или возлюбленной — опыт действительно горький. Влюбленный горит желанием, чтобы возлюбленная любила его в ответ. Отсутствие ответных чувств причиняет сильную боль. Вы можете даже начать думать, что было бы лучше, не случись этой злосчастной любви вообще, и попытаться как-то избавиться от нее. Даже если с вами никогда такого не приключалось, вы легко можете представить себе, в какой агонии находится в такой момент человек.

Неудивительно, что люди прибегают к самым разным способам, чтобы забыть тех, кто не отвечает им взаимностью. В романе Джордж Элиот «Даниэль Деронда» главная героиня Гвендолен Гарлет отвергает добивающегося ее сердца Рекса Гаскойна, который после этого умоляет своего отца разрешить ему уехать из Англии в Канаду.

А кого из нас не посещала мысль умчать в другой город или даже страну после любовной неудачи? Другие, чтобы забыться, могут искать утешения на дне бутылки или зачем-то влипнуть в череду неловких свиданий вслепую.

Друзья будут лезть к вам со своим извечным «время лечит» и прочими ценными указаниями. Однако тот, кто любил безответно, знает: хотя дружеские советы, несомненно, даются из лучших побуждений, обычно они не помогают. Ибо даже если предлагаемые средства решения «проблемы» могут избавить от боли разочарования, они никогда не заставят нас перестать любить.

Но почему? Потому, что сам по себе факт, что для вас было бы «лучше» разлюбить кого-то, еще недостаточен для того, чтобы действительно разлюбить этого человека. Так это просто не работает и никогда работать не будет. Любовь, будучи силой нерациональной, не считается с такими благоразумными основаниями.

С позиции философии рациональная любовь — это любовь, оправданная теми или иными причинами. Скажем, мы можем вообразить, что Анна Каренина любит графа Вронского по причине того, что он обаятелен, настойчив и внимателен. Нерациональная любовь, напротив, таких разумных оснований не имеет. И романтическая любовь — это любовь нерациональная.

Чтобы проиллюстрировать разницу между рациональностью и нерациональностью в контексте любви, философы ввели так называемую проблему конкретности. Она формулируется так: если верно, что любовь рациональна и мы любим людей по определенным причинам (например, обаяние, настойчивость, заботливость), то почему мы любим конкретного обаятельного человека больше, чем любого другого?

Ведь если присмотреться, то вокруг множество людей, которые вполне обаятельны, настойчивы и заботливы. Тогда с какой стати именно Вронский, а не вот тот другой или третий?

С точки зрения философа Нико Колодни, решение проблемы конкретности заключается в совместной истории отношений, которая и обеспечивает рациональное основание для романтической любви. Хотя в мире много обаятельных людей, Анна на том вокзале столкнулась именно с Вронским, и именно их двоих в тот момент посетило общее волнующее чувство.

Однако в случае безответной любви едва ли такое объяснение работает. Ведь невзаимная любовь тоже может расцвести с первого взгляда и дальше развиваться по отношению к незнакомому человеку, с которым нас ничего не связывает.

А раз любовь возможна при отсутствии отношений, то отношения не могут служить ее основанием.

Хотя для разбитого сердца может быть действительно «лучше» в прагматическом смысле перешагнуть через возлюбленного и двинуться дальше, эти соображения никогда не убедят вас поступить так. Любовь — это попросту не то, что подкрепляется или отменяется разумными доводами.

Кто-нибудь возразит: но что, если такая любовь причиняет вред? Если любовь причиняет невыносимые страдания безответно влюбленному, разве хотя бы это не дает ему разумных оснований прекратить любить? Как бы мы того ни хотели, нет, не дает — любовь не поддается убеждениям, даже таким. Как сказал Шекспир,

Сидней Картон, персонаж из «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса, умирает ради Люси Манетт, хотя она любит другого. Таким образом, можно сказать, что романтическая любовь не только нерациональна, но также безосновательна и безусловна.

Тем не менее безответная любовь не является полностью безнадежной. Хоть она и нестерпимо горька, в наших силах сделать ее горько-сладкой — если должным образом изменить к ней отношение (речь идет, конечно, не о токсичных отношениях, в которых ничего не чувствующий партнер пользуется чувствами другого как средством манипуляции).

Да, такая любовь крайне болезненна, но если это и пытка, то самого возвышенного и изысканного рода. А изысканная пытка — это пытка, достойная того, чтобы ее вынести. Не отвергайте эту мысль сходу — давайте к ней присмотримся.

Безответно влюбленный не обязательно должен с нетерпением ждать избавления от своей любви. Вместо это вы можете принять эти чувства — на то время, пока они длятся. Любовь, которую приняли, даже если она безответна, не будет причинять столько боли.

Что означает принятие в данном случае? Хотя сама любовь нерациональна, человек всё же способен принять по отношению к ней ту или иную установку и сделать это по определенным основаниям.

Отвержение любви порождает тяжелый внутренний конфликт: человек не одобряет свою любовь, но не может не любить. Это приводит к отчуждению, лежащему в основе чувства горечи, от которого человек может мучиться на протяжении долгого времени.

Если же вы примете любовь, вам не придется быть в конфликте с самим собой. Пусть эта установка начнется с простой констатации факта. Скажите себе: «Я влюблен, и это совершенно нормально».

Людей часто беспокоит, что в основе их любви лежат «неправильные основания» и что разумная мысль «для меня будет лучше, если я приму свои чувства» еще не дает им «правильного основания» сделать это. Если вы не верите в то, что ваши чувства нормальны и естественны, у вас не получится их принять и снять с себя ту часть страданий, которая происходит от внутреннего конфликта вашей личности.

К счастью, у нас в запасе есть одно мощное — хотя, возможно, совершенно неблагоразумное — основание для того, чтобы принять безответную любовь: она возвышенна.

На самом деле нерациональная любовь — это повод для радости. Создания маленькие и слабые, мы тем не менее способны на безусловную любовь, которая из всего доступного нам в жизни опыта ближе всего к чему-то бесконечному и вечному — сродни тому возвышенному, о котором Иммануил Кант говорит в «Критике способности суждения». Возвышенное у Канта — это то, что ближе всего к возможности заглянуть через край, за пределы феноменального мира.

И хотя философ рассуждает о математическом определении возвышенного, любовь, конечно, не должна измеряться математическими величинами, чтобы быть возвышенной. Переформулируя Канта, можно сказать, что тот факт, что мы способны чувствовать нечто столь огромное и подавляюще мощное, «доказывает способность души, превосходящую любой масштаб чувств».

Любить — значит быть причастным способности, выходящей за пределы разума. Эта глубина чувств, доступная человеку, служит высшим выражением нашей человечности. Беспомощность перед этой силой составляет самую суть того, что делает нас людьми.

Как писал Уистен Хью Оден,

Любовь возвышенна, потому что мы не способны до конца понять ее. Посмотрите, как судорожно мы доискиваемся до причин любви — мы хотим, чтобы она была рациональна, понятна, постижима. Но любовь противостоит любым стратегиям осмысления.

Это не обдуманный выбор, и всё же это что-то, что мы делаем сами, а не просто пассивно претерпеваем. В этом есть нечто непостижимое, в чем отражается загадка человеческой агентности, то есть нашей способности совершать осознанный и свободный выбор. Опыт любви и размышления о ней, возможно, дают нам самое близкое, самое верное представление о нашем «Я», ускользающем от нас самих.

Любовь разворачивается на крайней границе нашей мыслимой агентности. Она возвышенна потому, что дает нам уникальную возможность выйти за пределы чувств и взглянуть на сверхчувственное.

Поэтому даже безответная любовь исключительна. Ей нипочем гнев, боль и горе. Она будет жить вопреки всему, рождаясь в тот момент и в том месте, где меньше всего ее ждешь. Хотя нас ранит, когда возлюбленный не отвечает взаимностью, по крайней мере мы можем утешить себя тем, что в своей любви мы заглядываем через край познания, о котором говорил Кант. Этот край едва ли преодолим и поражает воображение, но это не то, от чего следует уклоняться.

Напротив, со всякого обрыва мы смотрим в разверзающуюся пропасть с благоговением и трепетом. И в конечном счете речь идет не просто об утешении. Взаимная или нет, любовь возвышенна и достойна того, чтобы ее принять, потому что она раскрывает в вас, любящем, способность, которая удивительна, благородна и не похожа ни на что.