Она говорит с призраками! Судьбы и особенности креативного заработка 4 женщин-медиумов из США, Франции, Италии и России

Почему спиритизм был в моде и это не считалось кринжем

На просвещенный XVIII век пришелся значительный скачок в развитии естественных наук, но уже в середине XIX века под влиянием романтизма мода на приверженность чистому рационализму в обществе сменилась дуализмом — научно-технический прогресс по-прежнему был предметом интереса, но в неменьшей степени говорили о том, что измерить тогда было нельзя: о внутренней жизни человека (его памяти, воображении, субъективном восприятии) — и о нематериальном мире в целом.

Общество всерьез захватила страсть к мистицизму и оккультным практикам, в том числе спиритизму. Этому способствовало то, что мистическими вопросами открыто интересовались люди, считавшиеся лучшими умами своей эпохи или как минимум авторитетами в социуме.

Спиритизмом интересовался Виктор Гюго — его 19-летняя дочь утонула в Сене вскоре после свадьбы, и писатель, отчаянно тосковавший по девушке, пытался связаться с ее духом. 14-й и 16-й президенты США, Франклин Пирс и Авраам Линкольн, приглашали медиумов прямо в Белый дом — обе семьи потеряли своих сыновей.

Нобелевский лауреат, поэт Уильям Йейтс еще в юности проникся теософскими идеями, был членом нескольких оккультных орденов и даже основал собственный. Артур Конан Дойл всю жизнь оставался последовательным сторонником спиритизма, написал о нем книгу-исследование и дружил с известными медиумами.

Общением с потусторонним миром увлекались не только политики и творцы, но и ученые. Например, Пьер и Мария Кюри с любопытством следили за этим феноменом и были частыми гостями на спиритических сеансах.

Популярность эзотерики традиционно растет в турбулентные времена, и спиритизм не стал исключением. В Америке была Гражданская война, у всего мира — Первая мировая и эпидемия испанки с невиданными прежде миллионными потерями. Из-за глобализации и технологического развития средств связи люди той эпохи впервые осознавали масштабы катастроф, которые происходили не только рядом с ними.

Неудивительно, что в 1923 году в одних только Штатах, по некоторым подсчетам, было около 14 миллионов людей, хотя бы раз практиковавших оккультизм. Количество одних только лицензированных менталистов в Нью-Йорке в 1919-м оказалось в 15 раз выше, чем за десятилетие до этого.

Свидетели событий объясняли ситуацию так: вполне естественно, что люди, потерявшие близких в столь ужасных обстоятельствах, ищут утешения в попытках «связаться» с духами. Христианство таких инструментов не предлагало, а вот оккультизм — очень даже. Епископ Даремской англиканской церкви Хэндли Моул, занимавший пост до 1920 года, отмечал связанные с войной «упадок духовности» и разочарование в христианской религии. Моул считал, что трагедия пошатнула всеобщее ментальное здоровье: «События последних лет нарушили психику, привели к различным неврозам, и для подобных практик это благоприятная почва». Похожую позицию занимал известный иллюзионист и разоблачитель псевдонауки Гарри Гудини.

Было и еще одно обстоятельство — послевоенный экономический бум, полагает журналист и культурный исследователь Кристофер Сэндфорд. У людей был хлеб, и теперь им требовались зрелища, а оккультные развлечения, таинственные, волнующие, подходили как нельзя лучше.

Также Сэндфорд отмечает, что многие тогда могли попросту не видеть особой разницы между научными открытиями и паранормальным. В конце концов, ни то ни другое нельзя увидеть и потрогать. Например, изобретенное в конце XIX века радио могло казаться людям средством общения с миром духов, ведь исходившие из этой коробки голоса были невидимыми и бесплотными.

Среди медиумов неслучайно было много женщин. Писатель и критик Колин Дики в книге «Страна призраков» обращает внимание, что спиритизм в определенном смысле их освободил. В глазах общества эта деятельность нормализовала то, что раньше считалось «типично женскими психическими расстройствами».

Перепады настроения и бессвязный поток речи во время сеансов теперь свидетельствовали о таланте к общению с потусторонним миром. Женщина безбоязненно могла говорить и делать, что вздумается, и к ней прислушивались. Американские суфражистки тоже с симпатией относились к спиритизму, а известная гражданская активистка XIX века Сьюзен Энтони и вовсе называла его «единственной религиозной сектой, признающей равенство женщин».

Анна О’Делия Дисс Дебар (1849 — ?). Дочь баварского короля и танцовщицы, потусторонний консультант по инвестициям

Подтвержденных сведений о происхождении Дебар, равно как и о ее реальном имени, нет — настолько тщательно женщина создавала свою мифологию, бесконечно меняя биографии. Предположительно, она родилась в США под именем Анна Саломон, однако публике представлялась Эдитой Лолой Монтес, графиней и внебрачной дочерью баварского короля Людвига и его фаворитки, танцовщицы Лолы Монтес. Детство и юность она якобы провела в одном из европейских монастырей.

В первые годы карьеры Анна зарабатывала, разъезжая по провинциальным американским городам с выступлениями о собственной экзотической жизни, но к 1870-м в поисках более стабильного дохода перебралась в Нью-Йорк. Здесь на пару лет она оставила мошенничество, вышла замуж и стала миссис Пол Ноэль Мессан, однако после смерти супруга оказалась без средств. В это время в Америке уже вовсю цвела культура спиритизма, и Анна решила не упускать шанс.

В Нью-Йорке, по словам Гарри Гудини, Дисс Дебар познакомилась с видными медиумами эпохи, включая основательницу Международного теософского общества Елену Блаватскую, и начала учиться ремеслу. Навыки Анна оттачивала на практике и весьма успешно монетизировала. Среди ее клиентов числились богатейшие люди Америки — например, наследник огромного состояния Уильям Вандербильт.

Медиум неоднократно «вызывала» дух недавно умершего отца Уильяма, чтобы тот давал сыну советы по инвестициям. К моменту, когда Вандербильт догадался об обмане, Анна заработала на этом круглую сумму. Оказалось, миллиардер почти год скупал акции, которые принадлежали самой Дисс Дебар.

Пик ее карьеры пришелся на 1880-е, когда она проводила спиритические сеансы под именем Анны О’Делии Дисс Дебар, называя себя женой Джозефа Дисса Дебара, — бывшего военного, живописца и чиновника из штата Вирджиния. Неизвестно, действительно ли они состояли в браке, однако Джозеф присутствовал на ее выступлениях в качестве ассистента.

Перформансы Дисс Дебар впечатляли: медиум «контактировала» с духами Рафаэля и Микеланджело и просила их что-нибудь нарисовать. В затемненной комнате на глазах зрителей на холстах и впрямь появлялись картины. Американцы стояли в очереди на эти сеансы, готовые заплатить за билет несколько тысяч долларов.

Кроме того, Анна демонстрировала способность «материализовывать» духов. Как-то раз на сеансе в небольшом городке штата Род-Айленд медиум «вызвала» дух брата одной из зрительниц. «Призрак» заявил, что в далеком Китае оставил сестре огромное состояние. Одна проблема — чтобы забрать его, необходимо заплатить конскую комиссию, но с этим любезно согласилась помочь Дисс Дебар. Забрав у зрительницы деньги, Анна вместе с помощником-«духом» скрылась в середине сеанса.

Самым громким кейсом Дисс Дебар стал скандал с Лютером Маршем, пожилым богатым нью-йоркским юристом, оплакивавшим жену и дочь. Анна устраивала для Марша «встречи» с их духами, которые успокаивали мужчину и давали советы, в том числе финансового толка. Среди прочего призраки «убедили» Лютера за бесценок продать Анне и Джозефу огромный особняк.

Юрист не сомневался в сверхспособностях своего медиума, активно рекламировал ее услуги и в 1888 году без ведома Дисс Дебар устроил выставку картин, которые написали «духи». Прямо на выставке попросил Анну вызвать призраков — и у нее ничего не вышло. Это привело к масштабному журналистскому расследованию, которое уронило авторитет медиума.

Выяснилось, что призраков играли наемные помощники, а за посмертные работы великих художников отвечал Джозеф Дисс Дебар. Перед тем как рисовать, холст обрабатывали фотореагентами, делавшими картинку невидимой — проявлялась она аккурат во время спиритического сеанса.

Тогда же полиция заинтересовалась другими махинациями четы Дисс Дебар, и оба оказались в тюрьме. После освобождения Анна еще не раз меняла имена, то живя в Англии, то кочуя по США, попадая в заключение за мошенничество и создание сект. В 1909 году следы Дисс Дебар окончательно теряются — открытый финал, идеальный для личного мифа.

Анна Минцлова (1865 — ?). Талантливая интеллектуалка, друг арт-тусовки Серебряного века

Петербурженке Минцловой не было нужды придумывать себе именитых родственников: публика и без того знала ее отца Рудольфа Минцлова, юриста и потомственного библиофила. Проведя детство за книгами, Анна выучила шесть языков и по праву стала своей в интеллектуальных салонах. Переводила стихи тяготевшего к мистицизму Новалиса и выпустила первый в России полный перевод уайлдовского «Портрета Дориана Грея».

Мистика интересовала ее с юности и, вероятно, была для нее чем-то большим, чем увлечение. Анна называла себя масонкой, последовательницей теософского учения — не пустые слова, учитывая, что она как следует изучила теоретическую базу. Будучи знакомой с Еленой Блаватской и австрийским философом Рудольфом Штейнером, суперзвездой от мира эзотерики, посещала их лекции и даже переводила на русский труды Штейнера. В результате Минцлова вдоль и поперек знала эзотерическую элиту Европы и США, как никто другой в России разбиралась в ответвлениях оккультизма и принесла этот опыт своим друзьям, поэтам и писателям Серебряного века.

По воспоминаниям поэтессы Евгении Герцык, в 1906 году Минцлова быстро сошлась с обитателями знаменитой «Башни», в особенности с Андреем Белым, Максимилианом Волошиным и хозяином Вячеславом Ивановым. Последний не просто принимал от нее советы о литературе, но и записывал мысли, которые в трансе надиктовывала ему Анна.

Белый считал, что работы Иванова начала 1900-х, где поэт рассуждал о высших силах и поиске истины, — плоды именно этих сеансов. Михаил Кузмин в мемуарах также писал, что проведенные в обществе Минцловой часы питали его воображение и помогали творить.

Духовным наставничеством тесная дружба не ограничивалась: Анна знала всё и о романтических перипетиях «башенцев», покровительствуя одним и пытаясь помешать другим. Например, была в курсе замысловатой любовной конструкции между поэтом Сергеем Городецким, Ивановым, его первой женой Лидией Зиновьевой-Аннибал, поэтессой Маргаритой Сабашниковой и Максимилианом Волошиным. Более того, вероятно, способствовала браку Сабашниковой и Волошина. После смерти Зиновьевой-Аннибал пыталась отговорить Иванова от женитьбы на собственной падчерице Вере Шварсалон.

Минцлова тщательно создавала вокруг себя ореол загадочности, всегда одевалась в черное, говорила прерывистым шепотом и любила затемненные помещения. Эффект на людей производила магнетический.

На ее выступлениях царила тишина, гости сидели на полу и с благоговением смотрели на Анну, пока та читала лекции о высших сущностях, играла и мистически толковала классическую музыку или предрекала будущее. Иногда предсказания сбывались — известен случай, когда медиум объявила поэту Валериану Бородаевскому о скорой смерти сына, и ребенок вправду умер.

Впрочем, уже к 1910 году, через четыре года после появления в «Башне», ее влияние иссякло. В дневниках Андрей Белый подробно рассказывал, что Минцлова утверждала: она принадлежит к сверхтайному эзотерическому ордену и носит в себе некое абсолютное знание, которым вот-вот поделится с ним и с Ивановым. Однако этого не происходило, и Белый начал терять терпение.

Идеи, которые озвучивала медиум в письмах к товарищам, становились всё безумнее — поэт называл их «бредовыми фантазиями». Минцлова настаивала, что за ней стоят великие и таинственные учителя, которые помогут им втроем прийти к истине. Для этого Белому, Иванову и ей самой нужно объединиться в мистический триумвират. Подумав, Белый отказался, а потом его примеру последовал и Вячеслав Иванов. Ему Минцлова, помимо прочего, «по просьбе учителей» предлагала принять обет безбрачия, чтобы «принести благо стране и не растрачивать силы». Именно тогда, в 1910 году, ее видели в последний раз. Иванов приводит фразу, которую бросила ему огорченная отказом Анна: «Они меня отзывают, прощайте».

После ее исчезновения в Петербурге ходили разные слухи: кто-то говорил, что медиум вступила в неизвестное оккультное общество, кто-то склонялся к версии самоубийства. На рубеже XIX и XX веков горожане нередко приезжали к порогу на реку Вуоксу, что на Карельском перешейке, дабы утопиться.

Так или иначе, вскоре о Минцловой и ее невероятных дарованиях забыли. Михаил Кузмин, к тому времени тоже разочаровавшийся в медиуме, признавал, что сверхспособности за ней, может, и водились, но и «кое-какое шарлатанство» — тоже.

Писатель вспоминал, что вне таинственного флера она была обыкновенной женщиной без особых талантов и с манерой говорить невпопад. «Бетховена играла невероятно плохо, без ритма, тыкаясь носом в ноты, давая сонатам какие-то наивные мистические объяснения», — замечал Кузмин. А потом и вовсе высмеял Минцлову в своей повести «Двойной наперсник», изобразив интриганкой, помешанной скорее на чужих амурных приключениях, чем на высоких материях. После этого образ ярой масонки, оккультистки и духовного гуру значительно померк.

Ева Каррьер (1886–1943). Королева эктоплазмы, эротических перформансов и жеваной бумаги

Каррьер родилась под именем Марта Беро в семье французского офицера и до восемнадцати лет, по собственным словам, никаких спиритических талантов не имела. В 1904 году Марта потеряла жениха, солдата, погибшего во время службы в Африке. Позднее она утверждала, что именно тогда открыла в себе способности говорить с призраками.

Первые опыты с духами Беро начала в 1905 году в Алжире, где жила вместе с родителями умершего жениха. Принадлежащая им вилла «Кармен» мгновенно стала точкой притяжения для интересующихся спиритизмом богатых эмигрантов. Посещали виллу и другие любопытствующие — психотерапевт Альберт фон Шренк-Нотцинг, разоблачитель паранормальных явлений Гарри Прайс и физиолог Шарль Рише. Всех их приводил сюда коронный перформанс Марты Беро.

В приглушенном сиянии свечей медиум эффектно выпускала изо рта вязкую субстанцию, из которой возникал дух 300-летнего брахмана. Как и полагается представителю высшей касты индийских жрецов, дух был одет в просторный белый балахон. Иногда он передвигался по комнате и дотрагивался до публики.

Большинство зрителей от появления брахмана приходили в восторг, однако скептики не дремали. Шарль Рише твердо верил в существование эктоплазмы и считал, что это необычное вещество способно менять агрегатную форму. Но после одного из сеансов у него закрались сомнения: дух подозрительно напоминал человека из плоти и крови и, кроме того, дышал.

Это всколыхнуло прессу, которой уже случалось выводить мошенников на чистую воду, и в 1906 году французские газеты опубликовали расследование. В нем раскрывался секрет эктоплазмы: ей оказалась белая шелковая ткань, которую Марта предусмотрительно прятала на теле. Как правило, она надевала белые платья, поэтому заметить эктоплазму было сложно.

Роль брахмана же играл нанятый актер, бывший работник виллы, появлявшийся в комнате через люк. Впрочем, порой актера заменяли картонной фигурой. Беро решила не отпираться, публично созналась в обмане и пропала с радаров.

Тем не менее уже в 1906 году медиум вернулась в профессию. Прошлые неудачи женщину не смущали: в конце концов, это Марту Беро уличили в мошенничестве, а ее теперь звали Ева Каррьер.

Учтя прежние ошибки, Каррьер пересмотрела подход к сеансам и теперь появлялась на них полностью обнаженной. По воспоминаниям гостей, перед началом ассистентка Евы публично проводила нечто вроде гинекологического осмотра, чтобы продемонстрировать: нигде в теле медиума заранее не спрятали эктоплазму.

Впоследствии она появляясь изо рта и из вагины Каррьер, трансформируясь в висящие в воздухе части тела — руки и пальцы. В спиритических кругах Еву незамедлительно окрестили «королевой эктоплазмы».

Исследовательница из Университета Индианы, доктор исторических наук Анна Дельгадо обращает внимание, что Каррьер не только раздевалась на своих сеансах, но и близко подходила к зрителям мужского пола и сексуально с ними взаимодействовала. Эта эротизация отчасти объясняет, почему мужчины склонны были искренне верить в ее способности.

Один из таких зрителей, психотерапевт Альберт фон Шренк-Нотцинг, записывал в дневник наблюдений, как «ощущал прикосновение прохладной субстанции ко лбу» и как лично вводил пальцы в вагину Евы, ничего там не обнаружив. Еще одним аргументом для него стали письма от ассистентки Каррьер, где та в деталях описывала сеансы, проходившие без публики. На них, по ее словам, из влагалища Евы змейкой струилась полупрозрачная воздушная масса, поднималась к голове и вскоре исчезала. Альберт приобщил письма к исследованию вместе с результатами осмотров и фотографиями, запечатлевшими момент выпуска эктоплазмы. После Шренк-Нотцинг с удовлетворением подытожил, что эктоплазма настоящая.

Психологу вторил главный европейский поклонник спиритизма Артур Конан Дойл — правда, никаких «осмотров» не проводил. Ему было достаточно собственного опыта и свидетельств тех, кому удалось почувствовать эктоплазму.

В своих книгах Конан Дойл с восторгом называл ее новой формой материи и возлагал надежды на практическое применение: возможно, она продвинет науку вперед. Эктоплазма, по его мнению, была особо чувствительной частью тела медиума, которую ни в коем случае нельзя трогать. Другие точки зрения писатель решительно отвергал, споря с Гарри Гудини, выступавшим за доскональное беспристрастное изучение феномена Каррьер.

В 1920 году физиолог Виктор Вулли вместе с антропологом Эриком Дингуоллом испытали способности Евы Каррьер в лабораторных условиях и никаких паранормальных признаков не обнаружили. Подробный анализ фотографий, сделанных Шренк-Нотцингом, показал, что эктоплазмой была обычная жеваная бумага, которую изрыгала медиум. В 1922 году к такому же заключению пришли ученые из Сорбонны, и слава Каррьер стала утихать.

Однако ее история еще долго занимала разоблачителей. Среди прочего они ломали голову над тем, как именно Еве удавалось прятать в себе эктоплазму. В 1954 в архивах обнаружили разгадку: парапсихолог и член Международного метапсихического института Густав Желе установил, что нити фальшивой эктоплазмы крепились к телу тончайшей проволокой. Желе скончался в 1924 году, не успев опубликовать материалы, а другие сотрудники института, в том числе Альберт фон Шренк-Нотцинг, не пожелали этого делать.

«Королева эктоплазмы» вызывала ажиотаж не только благодаря затейливым эротическим перформансам. Ее известность пришлась на время, когда женский организм только-только начали основательно изучать, появлялись близкие к современным гинекологические инструменты и манипуляции. Но и физиология, и сексуальность женщины пока оставались темным лесом, и мало кто осмеливался говорить о них вслух — а тем более показывать. Ева Каррьер с выходящей из вагины субстанцией идеально вписалась в эту картину и, очевидно, пробуждала еще и научное любопытство.

Эвсапия Палладино (1854–1918). Безграмотная Галатея и выдающийся продюсерский проект

Палладино родилась в итальянской глубинке в крестьянской семье, не получила никакого образования и всю жизнь оставалась неграмотной. Информации о ней, помимо этих базовых фактов, считают историки, стоит верить с осторожностью, потому что Эвсапия постоянно украшала свою биографию разными противоречивыми деталями. Например, рассказывала, что рано осиротела и что спиритические способности развились у нее, когда мать умерла во время родов, а отца убила банда разбойников. По другой легенде, отец отдал дочь на воспитание жестоким людям, которые держали ребенка в холоде. Из-за этого она перенесла воспаление мозга, начала слышать странные звуки и чувствовать чье-то невидимое присутствие.

Иногда Палладино говорила, что в приступе тифозной лихорадки упала с кровати, ударившись головой. Когда место удара затянулось шрамом, на нем выросла белая прядь волос. Эвсапия называла ее своего рода «ведьминым знаком», зримым доказательством связи с потусторонними силами.

Перечисленные истории звучат таинственнее той, что, возможно, наиболее близка к правде. После смерти Эвсапии Энрико Каррерас, римский журналист и энтузиаст, изучавший спиритизм, отправился в родной городок медиума пообщаться с местными жителями. Те заявили, что в возрасте примерно двенадцати лет Эвсапия сбежала из родительского дома с труппой бродячих артистов. И мать, и отец девочки были еще живы. Каррерасу удалось частично подтвердить эту версию и найти в архивах свидетельства того, что сиротой Палладино не была.

Года кочевой жизни с артистами, по всей вероятности, хватило, чтобы освоить трюки и фокусы — позже они пригодятся в карьере. Расставшись с товарищами, Эвсапия двинулась дальше, осев в Неаполе. Не известно, планировала ли она всерьез выходить на это поприще: следующие несколько лет девушка зарабатывала трудом служанки, а фокусы показывала разве что для души. Но в доме одного из нанимателей в 1872 году Палладино встретилась со страстным поклонником оккультизма, богачом Джованни Дамиани, захотевшим сделать из нее — ни много ни мало — международную диву спиритизма.

В переписке с друзьями Дамиани рассказывал, что Эвсапию ему «посоветовали духи» и что в дом, где она работала, он пришел по наитию. Медиум должна была стать «избранной», той самой, кто убедит мир: потустороннее измерение существует. Для этого стоит заняться ее развитием, посчитал Джованни.

Мужчина назначил себя Пигмалионом и принялся лепить из Эвсапии свою Галатею. В программу входили хорошие манеры (наставник пытался отучить девушку от привычки лазить по карманам), но главным было воспитать из нее идеальную оккультистку, владеющую лучшими спиритическими техниками.

Сведений о том, чему именно обучалась медиум под его руководством, не сохранилось, однако известно, что через четыре года Дамиани по какой-то причине забросил свои пигмалионовские амбиции. Эвсапия осталась без покровителя, но не растерялась и начала давать редкие сеансы для небольшой аудитории — и, видимо, тогда же взяла фамилию Палладино.

Во время перформансов, как утверждали присутствовавшие, Эвсапия передвигала по комнате предметы, колебала занавески, не притрагиваясь к ним, и «отращивала» из эктоплазмы третью руку. Скептики обвиняли начинающего медиума в мошенничестве и указывали, что Палладино передвигала только те предметы, которые стояли недалеко от нее.

Тем не менее популярность Эвсапии росла, и она встретила человека, который стал не просто ее новым покровителем, а настоящим менеджером, — это был крупный неапольский промышленник Эрколе Чайя. В отличие от Дамиани, философские премудрости спиритизма его не интересовали. Но он разбирался в бизнесе, у него были деньги, чтобы устраивать Палладино перформансы на лучших площадках, и связи, чтобы нужные люди замолвили за нее слово. Вплоть до своей смерти в 1905 году Эрколе помогал Эвсапии зарабатывать деньги и репутацию и очень в этом преуспел.

Стараниями Чайи о феномене Палладино заговорили в научном мире. Психиатр и криминальный антрополог Чезаре Ломброзо, изначально скептически настроенный, после нескольких визитов к медиуму заявил, что склонен верить женщине. По словам Ломброзо, на сеансе он ощущал дух умершей матери и ясно видел, как на глиняной поверхности сами собой появлялись отпечатки чьих-то рук.

Вслед за Чезаре Эвсапию один за другим навещали ученые от физиолога Шарля Рише и физика Оливера Лоджа до химика Уильяма Крукса, колебавшихся, но в итоге признавших ее способности. Приходила и чета Кюри, полагавшая, что невидимых духов можно объяснить с точки зрения науки — прямо как невидимую радиацию. Составить однозначное мнение Пьер Кюри не успел, погибнув в 1906 году, а Мария после смерти мужа переключилась на сугубо научные эксперименты.

Палладино тем временем продолжала покорять публику, несмотря на отдельные обвинения в шарлатанстве. В числе прочего медиуму пеняли, что перед сеансом она выгоняла из комнаты несимпатичных ей людей. В ответ на претензии Эвсапия признавалась, что обманывает зрителей, когда «не получается вызвать призрак».

В 1908 году Международный институт психических исследований в очередной раз испытывал способности Палладино, собрав консилиум. Помимо специалистов по психиатрии и паранормальным явлениям, в него вошел бывший военный разведчик и разоблачитель мошенников Эверард Филдинг. Консилиум заключил, что левитация была настоящей, и опубликовал официальный доклад, но документ раскритиковали.

Логик и математик Чарльз Пирс писал, что специалистов подвело чутье, а Эвсапия оказалась просто очень хитрой и тренированной фокусницей. Это же подмечал исследователь спиритизма и писатель Фрэнк Подмор.

Сеансы организовывали в полутемных помещениях, медиум облачалась в черную одежду и настаивала на непременно черном занавесе. Это давало возможность прятать под платьями третью руку (и в принципе что угодно) и незаметно для зрителей раскачивать мебель для «левитации». Выступления проходили под покровом ночи, когда уставших за день людей клонило в сон, а значит, их легче было обмануть.

Позднее появились и другие подробности, подвергавшие талант Палладино сомнению. На сеансах медиум вела себя не совсем профессионально и садилась на колени к посетителям мужского пола, в том числе тем, кто явился с научными целями. С некоторыми она, возможно, имела сексуальную связь. Доверие европейской аудитории к Эвсапии ослабло, и в 1910 году женщина отправилась в длительный тур по США — однако новой волны славы так и не дождалась.

Впрочем, на фоне остальных медиумов почти сорокалетняя спиритическая карьера Палладино в самом деле выглядит феноменальной. По всей видимости, ее успех сложился из выдающегося таланта к трюкам, полезной для образа медиума ментальной нестабильности (по свидетельствам современников, у нее случались вспышки агрессии и перепады настроения) — и, конечно, как и у любого успешного предпринимателя, из умения налаживать связи с полезными для дела людьми.